Есть такое ужасное явление – называется…я не знаю как…я бы
назвала это «печатью смерти». Это вот когда смотришь на человека и
понимаешь…все…осталось, конечно, еще, но не долго. В лучшем случае год-два, а в
худшем – несколько секунд. А ты сидишь с ним в одной комнате и ничего не можешь
сделать. Вот она задремала: нет, задремала – это громко сказано, скорее –
провалилась в забытье. И ей тяжело дышать, она всхлипывает и постанывает в
своем полусне. Лицо напоминает маску,
грудь нервно поднимается в такт биения сердца, и это поднимание, и эта грудь
похожи на само сердце: резко и отрывисто поднимаясь вверх, она вдруг вся
сжимается для того, чтобы через несколько секунд снова сделать краткий выпад и
в оставшиеся в живых ткани легких набрать хотя бы немного воздуха. Это...нет,
не ужасно…это пугает меня. Пугает, потому что я вспоминаю её дочь, вспоминаю то
количество мучений, которое выпало на ее долю, вспоминаю, как она несколько лет
лежала кровати, как она несколько лет
мучилась от боли, как она несколько лет умирала… и мать всегда была рядом с
ней, она видела страдания, она видела смерть своего дитя, она пережила такой
ужас, о котором я даже представить не могу, как не тяжела и для меня была эта
потеря. Она похоронила собственного ребенка, плоть свою, кровь свою, часть
своей души. И где же это долбанная, всеми любимая справедливость? Где? Теперь в
такой же агонии гаснет и она, та, которая прошла и так через великие страдания.



Я
безумно боялась тогда – 5 лет назад, я боялась приходить, потому что я боялась
видеть, боялась слышать и боялась чувствовать. И я боюсь сейчас. Но сейчас я не
четырнадцатилетний подросток, теперь на мне тоже лежит ответственность, теперь
я не могу просто так пройти мимо. Я боюсь, но я должна…а если ни я, то кто?
Надо взять себя в руки, надо заставить дойти до конца. А чего я боюсь? Я боюсь
смерти? Я боюсь её смерти? Нет. Я боюсь той боли, которую мне все это принесет.
Поэтому пора перестать быть эгоисткой. Она вложила в меня столько своих сил,
столько своей души, и я не имею права отвернуться. Я должна. И должна не по
тому, что так правильно, а по тому, что я так хочу. И я буду. И я надеюсь, что
еще год-два, а было бы хорошо если 5 лет, есть у нас в запасе, но я так
надеюсь, что отведенное ей время не будет теми адскими мучениями, которыми оно
обернулась для ее дочери.